Самый неординарный современный композитор-пианист, теоретик музыки, виртуоз-новатор Арсений Трофим рассказал МОСИНФОРМБЮРО о “школе интуитивной музыки”, современном пиаре, звездных учениках и кому на ухо наступил медведь…
МИБ: Сейчас среди довольно известных музыкантов не очень модно получать музыкальное образование. Как вы к этому относитесь? В современном мире и шоу-бизнесе что важнее: пиар и фрик-шоу или настоящий талант?
А.Т.: Вы, наверное, имеете ввиду не модно получать классическое музыкальное образование? Все талантливые и успешные музыканты, которых я знаю, бесконечно самообразовываются в различных музыкальных сферах: в саунд-продюсинге, в композиции, в аранжировке и даже в умении делать биты. Просто не все говорят и не все афишируют, что они где-то учатся. Вот это как раз и не модно – говорить, что ты где-то учишься. Мол, ты уже полный, ты “все-включено”, ты был мастером всегда!
У вас интересные вопросы! Я думаю, что сегодня побеждает только микс из пиар-фрик-шоу плюс настоящий талант. Отдельно первое – быстро сгорит. Отдельно второе может не пробиться сквозь тысячи ярких и интересных артистов со всего мира.
МИБ: Вы открыли свою “Школу Интуитивной Музыки Арсения Трофим”». Для вас это больше коммерческий проект или больше миссия – непреодолимое желание научить людей прекрасному искусству музыки?
А.Т.: Надо быть откровенным. В начале 6 лет назад – это был вообще некоммерческий проект, а ответ на вопрос: я что, всю жизнь должен буду играть концерты или писать музыку к кино, если мне нужны будут деньги? Есть ли что-то, что мне нравится, и что мне не придется организовывать по полтора месяца? И в ответ пришло из глубины души – еле шёпотом… “Преподавание-е-е-… “ Вначале я даже не воспринял этот внутренний призыв, как нечто серьезное, ведь преподавать просто, как почти что все классические педагоги мне не хотелось. Но вдруг я четко понял: а почему бы мне не преподавать именно те идеи, дисциплины и личные знания, которые я собирал по всему миру всю свою жизнь? Так и был заложен первый кирпичик будущей грандиозной методологии, которая уже начала менять судьбы людей и вообще мировое музыкальное образование вцелом. Отвечая на вопрос: конечно, это было не
бизнесом, а моей личной работой, которая постепенно переросла в одержимость, а потом уже в полноценную школу в виде бизнес-структуры с учителями, последователями, зарплатами и сотнями успешно обучающихся учеников. Ну и короткий ответ: моя школа – это моя миссия в мире людей.
МИБ: У вас учились музыке многие публичные люди. Могли бы вы назвать пару имён и рассказать как проходило обучение?
А.Т.: Назову всех подряд, кто учится или учился: Антон Лаврентьев, Алина и Костя Крюковы, Аглая Тарасова, Ирина Чеснокова, Иван Шаповалов младший, Сергей Фаге, музыканты Артемий Анрилов, Вероника Флейта, Сергей Пушкин, группа Geju и многие другие. Так и не смогли найти время для ознакомительного урока Екатерина Гордон и Тутта Ларсен. Что интересно: Больше половины вышеперечисленных учеников так и не закончили своё образование в моей школе, и я их понимаю: трансатлантические перелеты каждую неделю, кастинги и съемки в отдалённых частях света, концерты и туры по всему миру, десятки интервью и много-много других планетарных дел! Почти у всех моих медийных учеников были
классные прорывы в начале, но к середине образования у всех шла по швам… ДОМАШКА! Все, как в старые добрые студенческие и школьные годы. Одно за другое, тут не сделал, там перенесли урок… в общем, дай бог, чтобы половина из вышеперечисленных дошла до финала. Но, возможно, многим моим учениками изначально нужно было лишь следующее: понять, что они могут собственными руками играть на фортепиано, сочинять СВОЮ музыку на этом прекрасном и “неприступном инструменте”, импровизировать на нём – хотя бы медленно, осторожно… и в течении первых (!!!) 5 ти недель все они это получали! Ну а… раз это у них получалось, то главное было сделано с их точки зрения. Все себе всё доказали.
А вот до конца фундаментального полугодичного образования у меня из известных личностей обычно доходят только те, кто реально связывает свою жизнь с музыкой. И это понятно. Аналогов моей школе до сих пор нет на всей планете. И это факт. Как говорится, добро пожаловать!
МИБ: Любого ли человека можно научить музыке? Бывали ли в вашей практике такие ученики, которым «медведь на ухо наступил»? Как донести до таких людей, что музыка это не их, но только чтоб не обидеть?
А.Т.: Мой ответ: да, любого. Даже того, кто абсолютно не верит в себя. Но последним даётся все с тройным трудом. Первый труд для таких – это просто что-то делать за фортепиано. Это же труд! Второй труд – это делать именно то, что тебе говорит система и лично учитель, ведь это не ты придумал все эти упражнения. Это второй труд. А третий труд – самый колоссальный – это трудится и осознанно или неосознанно преодолевать свои убеждения, что у тебя не получится. На это у таких людей уходит самое большое количество сил. Кто узнал себя, ставьте лайк! Теперь второй вопрос – образ медведя, который наступает на ухо – не просто преувеличен, он
мифологичен! И если медведь и может на ухо наступить, то только на его внешнюю часть, а это к настоящей музыкальности имеет второстепенное отношение. Давайте поясню все подробно, и отныне это ваше образное ухо – на которое наступил или не наступил медведь – и будет слухом каждого человека. Так вот, оказывается, что на самом деле человеческий слух делиться на две составляющих. Первый слух – внешний – это умение напевать новую песню, умение повторять за кем-то что-то музыкальное, а также умение кропотливо подбирать на слух – то есть бережно копировать чужое. Этот вид слуха не столь важен человеку вообще, ведь умение повторять за людьми их мысли, мелодии и идеи всегда будет вторичным. А бывает слух внутренний – это самый главный вид слуха для истинной и изначальной музыкальности человека. Этот вид слуха точно говорит о том, какая нам музыка нравится, а какая нет, этот слух
может подхватить какую-то тему и доимпровизировать ее, ну и также этот слух проигрывает какие-то неизвестные нам произведения где-то у нас внутри… хотя, как, показывает практика, чаще этой музыкой и оказывается наша собственная внутренняя музыка. Просто люди скромны и не сведущи в том, что человеку также легко создавать свое, как и легко присваивать чужое. Но я рекомендую посвящать жизнь, создавая свое. Разве не это отличает нас камней, деревьев и художников, идеально копирующих других художников?
МИБ: Вы впервые за долгое время решили отдохнуть. Отдых музыканта – какой он? Вечно с ручкой и блокнотом, чтоб не упустить какую-то мелодию или же это стереотип и вы такие же простые люди?
А.Т.: Ооо… я стараюсь на отдыхе именно переключаться на другую деятельность. Обычно – в какой стране бы я не был – я катаюсь на скутере по горам и долам, изучаю местную фауну, общаюсь на английском или на пальцах/жестах с местными, погружаюсь в новую среду с головой. В будущем после обучению в школе скетчей, надеюсь всё это еще и зарисовывать. То есть мой отдых – это не отдых музыканта, а отдых от своего Внутреннего Музыканта, отдых простого исследователя, которому всё-всё-привсё интересно!
МИБ: Ваш брат- известный режиссёр Олег Трофим. Помогает ли он вам как-то в вашей работе? Присутствует ли между вами конкуренция?
А.Т.: Конечно помогает. Я часто задаю ему очень точные вопросы и получаю великолепные ответы. Например, я могу задать ему вопрос о киномузыке вцелом, о том, как наиболее правильно сейчас лучше двигаться в карьере, о том, насколько важен тот или иной элемент в музыкальном и шоу-бизнесе. У моего брата блестяще работает голова, когда он говорит, я вижу образы и будущее целиком – без искажений. Некоторые разговоры с ним приводили к неописуемо выдающимся результатам или идеями. Иногда мне кажется, что мы с ним однояйцевые близнецы по уровню проработки внутреннего мира и по возможности эти миры создавать – вот так вот из пальца!
По поводу конкуренции. Вряд ли мы когда-нибудь будем конкурировать в прямом смысле этого слова. Мы учились оба в Государственном Санкт-Петербургском Университете Кино и Телевидения. Мы многое там подчерпнули – он в области кино и режиссуры, а я в области киномузыки и звукообразности. Мы выступаем за разные команды одной страны, мы две части большого целого – мы части огромного механизма, которая имеет имя – современная мировая культура. Глобально, да? Но на меньшее мы не собираемся размениваться. Всему своё время.
МИБ: Есть ли у вас совместные работы с братом Олегом Трофим? Если да, то что бы это были за проект или проекты?
А.Т.: Я всегда мечтал поработать с братом. Особенно, когда его уже знала вся страна, а меня еще пока только Архангельск, Петербург и узкие круги Москвы. И вот несколько лет назад у нас получилось. Олег предложил мне написать музыку к фильму “Антоха МС – TOKYЁ”. Это документальный фильм-путешествие об музыканте-охотнике за новым опытом, отправляющихся за ним аж в Токио. Музыка там получилась классная, эмбиентальная, медитативная.
Вторая работа еще более мечтательная. Ведь я переехал в Москву из Санкт-Петербурга с мечтой писать музыку для полнометражного кино и для крупных рекламных брендов. Именно брат Олег Трофим, и именно как режиссер, художественно
ответственный за выбор композитора, выбрал меня из всех возможных композиторов для создания проекта Сбербанка “День медика”. Эта работа набрала около 4 миллионов просмотров в сети, ее видела вся страна. Когда заказчик спросил о том, кто будет писать музыку, Олег заявил: с этим справится только один человек из всех, кого я знаю: Арсений Трофим. Здесь стоит добавить, что съемки и работа шли сверхбыстро в сверхсжатых условиях. На съемку был что-то типа день-два, если не меньше, Вера Полозкова, которая читала текст должна была приехать в студию буквально на час, а время, которое отводилось на запись музыкального полотна – всего лишь утро и день. Вечером Сбербанк ждал готовый результат. И Олег не ошибся. У меня есть особый навык: человек – например, режиссер или продюсер – рассказывает тебе о своей истории, о том, как должно все быть с точки зрения музыки, а я уже ВИЖУ, СЛЫШУ, ЧУВСТВУЮ музыку, как уже существующий объект или образ. Именно поэтому мои заказчики в рекламе удивляются, как это возможно – за час-два уже сделать очень и очень точный набросок, а то и почти всю работу.
Благодарю тебя, брат! Мы еще немало поработаем плечом к плечу!